На медийном поле Юрги продолжают происходить невероятные вещи. Количество газет как превышало все нормальные показатели, так и продолжает превышать — основные, проверенные временем, игроки остаются, на короткий срок появляются их скучные дублеры, хотя для столь небольшого города было бы достаточно одного издания, но хорошего. Здесь работают две телерадиокомпании, показывающие практически идентичную картинку, а численность интернет-ресурсов переплюнула показатели изданий печатных — в каждом домене есть даже не одна виртуальная Юрга, с разной транскрипцией написания. Надо бы, наверное, радоваться — обилие медиа должно обеспечивать полноценное освещение всех сторон городской жизни со всех ракурсов. Как бы не так... Все местные медиа одинаково скучны и не интересны.
Да и с самим журналистским сообществом творится черт-те что. Материалов, которые бы за последние годы всколыхнули город, юргинская творческая братия выдала на голый ноль. Зато с обязанностями корреспондентов стали прекрасно справляться пресс-секретари различных управлений и ведомств — именно они и поставляют во все юргинские медиа свой авторский контент, который иногда даже не подвергается элементарной правке.
Новые яркие лица в юргинской журналистике почему-то тоже не появились. Но лишь немного спасает ситуацию другое — из «старой» гвардии профессионалов личности в городе все-таки еще остались. Обидно, но это уважение за дела былые — за когда-то действительно качественно делаемую работу, за яркие материалы, за смелость в публикациях, за позицию в конце концов. ...Сергей Киселев когда-то возглавлял «Резонанс» — принял эстафетную палочку от бездарного и до сих пор вездесущего Александра Евдокимова. Его шеф-редакторство пришлось на очень тяжелые для города времена — в 90-е Юрга выживала и жителям порой было не до чтения газет по элементарным причинам. И все равно — газета была живой... Но тогда была команда: в издании работали настоящие профи — Людмила Скоринова, Татьяна Баженова, писала блестящие статьи Татьяна Радионова, которая позже совершенно напрасно ушла с головой в ответственные секретари. И сам Киселев, своим легким и интеллигентным слогом не единожды цеплял город, делая яркие, выверенные до последней мелочи, материалы.
Сейчас же Сергей променял свое изящное перо на корректорский карандаш — на какого рода материале держится сегодня «Новая газета» читатель видит каждую неделю. Но в любом случае он, пожалуй, единственный из всего поколения «восьмидесятников», который уже растерял все иллюзии о профессии, но еще сохранил представление о том, как должен работать настоящий журналист. При этом Киселев перестал писать — и только поэтому он смог сохранить и профессиональное лицо, и человеческое достоинство.
Киселев | А все правильно. Это можно списать на примету времени — технологический рывок, произошедший еще в середине девяностых, внес свои страшные изменения в газетное дело. Ты не случайно заинтересовался этими старыми экземплярами, потому что сам издательский подход тогда был другим. Печатались действительно линотипным способом, вкладывая исключительно физические усилия в процесс. Было другое мировосприятие, если не сказать больше — тогда была другая журналистика. Профессия основывалась на других принципах, может быть, у тебя какая-то ностальгия уже...
Киселев | Определенная деградация сообщества, конечно же, есть. Знаешь, я, наверное, никогда не смогу с этим смириться, но именно тотальная коммерциализация привела к развалу газетного дела. Вспомни, когда ты начинал, ты ведь еще застал славные времена — каждый сотрудник отвечал за свое направление, были отделы, с которых можно было спросить за освещение тех или иных событий. Это были образцы классической журналистики и редакционной структуры — и не важно, как ее здесь сейчас называть: советская или западная школы — все было упорядоченным, была система, многократно проверенная временем. И очень жалко, что вся эта база рухнула. В итоге же появились новые наслоения — такие, как пресс-службы, которые, с одной стороны, облегчили жизнь журналиста, поскольку обладают более глубинной информацией, а с другой — забрали часть работы. Для издателей это удобно — пресс-секретари поставляют информацию, но делают это все-таки с умыслом. Для них выгодно заявлять о своих информационных поводах, сведя общение с корреспондентом к минимуму, без контакта «глаза в глаза». Заявлять только о хорошем, потому что они наши бывшие коллеги, прекрасно знающие, что журналисты, как когда-то говорили, «не лекарство, мы — боль». То есть профессия сегодня еще и сознательно обезличивается — зная, что гарантированно получишь материал от пресс-секретаря, ты начинаешь меньше беспокоиться о своей работе.
Киселев | Юрга в этом отношении действительно уникальный город — по крайней мере по северу Кузбасса точно... А сегодняшние тенденции родом из советских времен: тогда были ведомственные газеты — трестовский «Голос строителя», машзаводской «Призыв», районная «Знамя Октября» и городская «Свет Ильича». И может быть, у людей, далеких сейчас от журналистики, создалось представление, что выпускать газету очень просто. Но кстати-то, изначально эту волну породили свои же — Анатолий Проскуряков, который отпочковался от районки, и выпускал «Юргу сегодня», Наташа Кузнецова, делавшая в 90-х первую рекламную газету «Седмица». Та же Люда Смолина, которая и сейчас издает женскую газету... Наверное, это обилие и создало определенное отношение в городе к прессе целом; что это очень легко. Пара дней, проведенных в интернете, и еще пара дней походов по рекламодателям — и все, номер почти готов... Но можно ли это тогда вообще называть газетой?..
Киселев | Разумеется, это сказывается отрицательно. Определенная часть населения предпочитает халяву, и они этим пользуются. Но и завлекать только программой телепередач, гороскопами и дайджестом тоже до бесконечности ведь нельзя. Знаешь, главная проблема юргинских газет сегодня в том, что они не знают о вкусах своего читателя. Даже мы в «Новой газете» не обладаем такой информацией. Пытались провести опрос — пишите, звоните, заходите, — но он оказался не очень продуктивным. Так что все вслепую.
Киселев | Это сознательная позиция. Мы лишь один раз и уже довольно давно участвовали в системе печатных политических дебатов, и после этого полностью отказались от этого. И в итоге эта позиция распространилась даже дальше неучастия в предвыборных кампаниях. Такую неполитизированность, конечно, нашим коньком назвать нельзя, но в качестве формата была выбрана, еще раз повторюсь, сознательная отстраненность. Просто стиль газеты сегодня — не нагружать читателя...
Киселев | Пожалуй, да. Расскажу тебе маленькую историю. Когда пять лет назад в городе открывали фонтан, я делал об этом большой материал. Были красивые фотографии, был праздничный текст... Но в последнем абзаце я вскользь упомянул, что уже утром фонтан закрыли, потому что наши люди повели себя, как свиньи — из чаши потом выловили не только уйму окурков, но и носок, который забил водоотвод. Так вот, на следующий день был очень эмоциональный звонок из администрации города, суть которого сводилась к следующему — нужно писать только о хорошем. И в «Резонансе» на той же неделе был материал о плохом состоянии городских дорог — и был точно такой же звонок...
Киселев | Ну это не от большого ума наших градоначальников... Проблема в том, что это проявляется не только в мелочах. Я сейчас немного отвлекусь... Когда к власти пришел Ельцин, и можно по-разному к этому относиться, но я его уважаю уже за следующее — он принес с собой свободу слова. Настоящую. Не извращенную. Обрати внимание, сколько бы на него не лили грязи, как бы о нем не отзывались, он ни разу не подал в суд. Но потом стали закручивать эти гайки — как работают вертикаль власти и административный ресурс, ты знаешь. Сначала свое видение предложила Москва, потом — область, а затем и наши местные руководители... Была негласная команда писать только о хорошем, негатив — в сторону. И естественно начинаются противоречия, уже сугубо профессиональные. Если журналист пытается быть элементарно порядочным, он будет стараться подать материал объективно: белое показывать белым, черное — черным. И мы стараемся, насколько это возможно, эту объективность передавать. Конечно, заранее приходится думать и о том, чтобы никого не обидеть.
Киселев | Пусть пробуют себя. То, что даст им образование — это одно. Анатолий Клишин пытается в КемГУ дать своим студентам основы классической русской журналистики. И ребята выходят оттуда действительно с базой, с понятиями о профессии. А с чем они столкнутся на практике, и как смогут применить свои знания — на этот вопрос у меня нет ответа.
Киселев | Валентина все-таки решила остаться в Кемерове, и я поддерживаю ее в этом решении... Пять лет назад она понимала, куда идет, осознавала, что работать будет очень сложно, если есть не только знания, но и принципы. Но все равно посчитала нужным пойти именно в журналисты. И изначальная тема ее дипломной работы была «Образ губернатора в оппозиционной прессе», то есть ты можешь оценить ее подход. Но после того, как «Край» — единственную свободную газету в Кузбассе — прикрыли, пришлось менять тему на «Образ губернатора в печатных СМИ региона»...
Киселев | Она только в начале пути, ей со многим еще придется столкнуться...
Когда я в 1979 году окончил журфак КемГУ, думал, что знаю все. А теперь понимаю, что многого не знаю. Профессия меняется — это естественно. Я не сразу смог принять некоторые вещи, тот же так активно продвигаемый сегодня субъективный авторский подход. Ты не поверишь, но нас по полгода учили, как подавать простейшую информацию. Количество жанров же сегодня увеличилось — появились и непаркетные новости, и непаркетные интервью, интернет внес свои коррективы базовыми подходами к подаче информации. Я вспоминаю свой первый опус, и почему-то до сих пор приятно, он был в жанре зарисовки. Я, тогда еще неопытный пацаненок, нашел героя для публикации, у которого в трудовой книжке было написано — «пилоточ-ножеточ». Оказывается, он затачивал пилы и ножи, вот и сделал маленький очерк...
Просто раньше газеты были живее, потому что они обращались к людям. А сейчас — к безликому читателю. Раньше в газетах был отдел писем — в неделю иногда приходило до 30 писем, а сейчас лишь одно-два, — и старые читатели об этом помнят, и до сих пор идут в газету с просьбами и жалобами. Был контакт, был резонанс, социальная роль журналиста была более значимой. Мы вправду не боялись тогда затрагивать болезненные темы, потому что власть образца 80-х годов хотя бы уважала представителей нашей профессии.
Киселев | (После долгой паузы). Знаешь, почему я стал почти перестал писать? Я, конечно, пишу, но далеко не всегда о чем бы хотелось... Появился естественный ограничитель, уберегающий от критических или даже злобных материалов — передо мной сразу возникает образ лежащей на столе судебной повестки. Сейчас все упростилось, сейчас можно потащить автора в суд практически по любому его материалу. Если раньше были ограничители в лице того же Горкома партии, но ограничители справедливые, потому что люди детально разбирались в публикациях перед тем, как устроить высокую порку, то теперь все иначе. Сейчас же обиженная сторона, не разбираясь, тащит журналиста в суд. А судиться можно сколько угодно, даже если в итоге будет признано, что газета все-таки была права, но ты понимаешь, какие ресурсы энергии, времени, нервов будут на это будет затрачены. Начинаешь невольно задумываться, стоит ли вообще за это браться. И этот ограничитель здорово действует, особенно на старое поколение.
Киселев | Я уже говорил о том, что профессия обезличилась...
А то, что пыталась делать Валя Агуреева... Это не совсем свобода слова, не совсем независимая журналистика. Скорее, конфликт интересов, только и всего.
Для того, чтобы власть стала прислушиваться к мнению автора, чтобы стала заинтересована в его активной позиции, для этого нужны и компетентность, и понимание сути своей работы, и в конце концов необходима смелость. Причем, это касается сразу обоих фронтов — и чиновников, и журналистов. Но большинству так — не удобно. И власти это ни к чему, и моим коллегам... Журналистика ведь тоже может быть разной — тихой или громкой, ярой или подмятой под себя, агрессивной или почти незаметной. И здесь все идут по пути наименьшего сопротивления, без стресса для себя самих.
Киселев | Это очень больной вопрос. Главной проблемой Союза изначально было то, что это творческое, а не профессиональное объединение. В свое время принадлежность к Союзу журналистов давала, кроме корочек, определенное моральное удовлетворение. Было творческое общение, те же самые кустовые летучки, когда собирались коллеги из Юрги, Яшкина, Тайги. Не так, как модно сегодня — собирать одних главных редакторов; раньше съезжались все — начиная от машинистки и корректора, и заканчивая всей пишущей братией. Бывало и на природу ездили, и выпивали, и проблемы решали... Они были в чем-то смешными и наивными, но давали многое — мы делились опытом, рассказывали байки, расплетали рабочие коллизии. А теперь Союз журналистов просто-напросто, я так думаю, выдохся, потому что организационной работы нет никакой. Могу честно признаться, что членские взносы мы не собирали здесь уже, наверное, года два. То есть членство в одностороннем порядке приостановлено. И не собирались все вместе уже также пару лет. И я не могу понять, сожалею об этом или нет. Можно, конечно, хоть завтра позвонить Юре Атучину, и предложить собраться. Но зачем? Нового для себя я вряд ли что-то услышу, обмениваться опытом — тоже не знаю, как, с кем и зачем...
Киселев | Я бы еще добавил — нужна порядочность. Элементарная человеческая порядочность, построенная на уважении к профессии и к себе самому. А остальное действительно приложится.
Оригинал записи в LiveJournal
Да и с самим журналистским сообществом творится черт-те что. Материалов, которые бы за последние годы всколыхнули город, юргинская творческая братия выдала на голый ноль. Зато с обязанностями корреспондентов стали прекрасно справляться пресс-секретари различных управлений и ведомств — именно они и поставляют во все юргинские медиа свой авторский контент, который иногда даже не подвергается элементарной правке.
Новые яркие лица в юргинской журналистике почему-то тоже не появились. Но лишь немного спасает ситуацию другое — из «старой» гвардии профессионалов личности в городе все-таки еще остались. Обидно, но это уважение за дела былые — за когда-то действительно качественно делаемую работу, за яркие материалы, за смелость в публикациях, за позицию в конце концов. ...Сергей Киселев когда-то возглавлял «Резонанс» — принял эстафетную палочку от бездарного и до сих пор вездесущего Александра Евдокимова. Его шеф-редакторство пришлось на очень тяжелые для города времена — в 90-е Юрга выживала и жителям порой было не до чтения газет по элементарным причинам. И все равно — газета была живой... Но тогда была команда: в издании работали настоящие профи — Людмила Скоринова, Татьяна Баженова, писала блестящие статьи Татьяна Радионова, которая позже совершенно напрасно ушла с головой в ответственные секретари. И сам Киселев, своим легким и интеллигентным слогом не единожды цеплял город, делая яркие, выверенные до последней мелочи, материалы.
Сейчас же Сергей променял свое изящное перо на корректорский карандаш — на какого рода материале держится сегодня «Новая газета» читатель видит каждую неделю. Но в любом случае он, пожалуй, единственный из всего поколения «восьмидесятников», который уже растерял все иллюзии о профессии, но еще сохранил представление о том, как должен работать настоящий журналист. При этом Киселев перестал писать — и только поэтому он смог сохранить и профессиональное лицо, и человеческое достоинство.
Если журналист пытается быть элементарно порядочным, он будет стараться подать материал объективно: белое показывать белым, черное — черным.
Шипилов | На днях, разбирая свои архивы, я натолкнулся на несколько номеров газеты «Свет Ильича» еще даже доперестроечных времен. И вместо того, чтобы спокойно отложить их в сторону, в очередной раз увлекся чтением. Все-таки раньше у печатных медиа было какое-то странное обаяние — не знаю, может быть, дело в линотипе, но те пожелтевшие листы бумаги до сих пор создают ощущение, что у тебя в руках живая газета. Вряд ли те же эмоции можно будет испытать, глядя на современную юргинскую прессу.
Киселев | А все правильно. Это можно списать на примету времени — технологический рывок, произошедший еще в середине девяностых, внес свои страшные изменения в газетное дело. Ты не случайно заинтересовался этими старыми экземплярами, потому что сам издательский подход тогда был другим. Печатались действительно линотипным способом, вкладывая исключительно физические усилия в процесс. Было другое мировосприятие, если не сказать больше — тогда была другая журналистика. Профессия основывалась на других принципах, может быть, у тебя какая-то ностальгия уже...
Шипилов | Так вот в этом как раз и заключается проблема — мне уже есть по чему ностальгировать. Когда я пришел в профессию, в Юрге в журналистике все было иначе. Газеты строились на авторском материале, были большие журналистские истории, город знал всех корреспондентов в лицо — достаточно вспомнить Татьяну Баженову, без которой некоторые мероприятия даже не начинались. Сегодня нет даже попыток имитировать ту жизнь.
Киселев | Определенная деградация сообщества, конечно же, есть. Знаешь, я, наверное, никогда не смогу с этим смириться, но именно тотальная коммерциализация привела к развалу газетного дела. Вспомни, когда ты начинал, ты ведь еще застал славные времена — каждый сотрудник отвечал за свое направление, были отделы, с которых можно было спросить за освещение тех или иных событий. Это были образцы классической журналистики и редакционной структуры — и не важно, как ее здесь сейчас называть: советская или западная школы — все было упорядоченным, была система, многократно проверенная временем. И очень жалко, что вся эта база рухнула. В итоге же появились новые наслоения — такие, как пресс-службы, которые, с одной стороны, облегчили жизнь журналиста, поскольку обладают более глубинной информацией, а с другой — забрали часть работы. Для издателей это удобно — пресс-секретари поставляют информацию, но делают это все-таки с умыслом. Для них выгодно заявлять о своих информационных поводах, сведя общение с корреспондентом к минимуму, без контакта «глаза в глаза». Заявлять только о хорошем, потому что они наши бывшие коллеги, прекрасно знающие, что журналисты, как когда-то говорили, «не лекарство, мы — боль». То есть профессия сегодня еще и сознательно обезличивается — зная, что гарантированно получишь материал от пресс-секретаря, ты начинаешь меньше беспокоиться о своей работе.
Шипилов | Последние пятнадцать лет Юрга переживает какой-то просто сумасшедший издательский бум, будто в городе живет не восемьдесят тысяч жителей, а несколько миллионов. Давайте посчитаем, что у нас есть сегодня. «Юргинский резонанс», «Юрга», «Новая» и «Юргинские ведомости» — уже хорошо, четыре информационно-рекламных издания. Плюс типичные проявления мегаполисов — бесплатная и сугубо рекламная «ЮТРК-Реклама+TV» и ее полноценный визуальный клон «Рекламный вестник+TВ». Есть еще мертворожденный «Юргинский городской справочник: реклама и услуги», который, я так думаю, до зимы все-таки не доживет. То есть семь игроков в пределах одного не самого большого медийного поля. Что такое происходит с городом, каков будет диагноз?
Киселев | Юрга в этом отношении действительно уникальный город — по крайней мере по северу Кузбасса точно... А сегодняшние тенденции родом из советских времен: тогда были ведомственные газеты — трестовский «Голос строителя», машзаводской «Призыв», районная «Знамя Октября» и городская «Свет Ильича». И может быть, у людей, далеких сейчас от журналистики, создалось представление, что выпускать газету очень просто. Но кстати-то, изначально эту волну породили свои же — Анатолий Проскуряков, который отпочковался от районки, и выпускал «Юргу сегодня», Наташа Кузнецова, делавшая в 90-х первую рекламную газету «Седмица». Та же Люда Смолина, которая и сейчас издает женскую газету... Наверное, это обилие и создало определенное отношение в городе к прессе целом; что это очень легко. Пара дней, проведенных в интернете, и еще пара дней походов по рекламодателям — и все, номер почти готов... Но можно ли это тогда вообще называть газетой?..
Шипилов | У меня более упрощенный подход. Я не понимаю принципа бесплатности. Если какой-то продукт не стоит ничего — не имеет цены, — то он соответственно не имеет и ценности. Несколько лет назад на меня выходили одни забавные персонажи, которые хотели делать бесплатную информационную газету в Юрге. Когда я рассказал им, в какую сумму обойдется создание номера, люди поняли, что никогда не соберут здесь столько рекламы, чтобы окупить хотя бы половину вложений. Тем не менее они попытались стартовать и, кажется, так и не перешагнули за пятый номер. То есть вот такие субъекты, конечно, развлекают, но они не понимают, что дискредитируют рынок в целом.
Киселев | Разумеется, это сказывается отрицательно. Определенная часть населения предпочитает халяву, и они этим пользуются. Но и завлекать только программой телепередач, гороскопами и дайджестом тоже до бесконечности ведь нельзя. Знаешь, главная проблема юргинских газет сегодня в том, что они не знают о вкусах своего читателя. Даже мы в «Новой газете» не обладаем такой информацией. Пытались провести опрос — пишите, звоните, заходите, — но он оказался не очень продуктивным. Так что все вслепую.
Шипилов | «Новая газета» на сегодняшний день является не только самым тиражным юргинским изданием, — а судя по интернет-опросам, пользователи вообще отдают ей статус главной городской газеты, и статус, строго говоря, абсолютно заслуженный, — но и условно независимым игроком на издательском рынке. Тем не менее редакционная политика сводится к игнорированию некоторых событий в городе.
Киселев | Это сознательная позиция. Мы лишь один раз и уже довольно давно участвовали в системе печатных политических дебатов, и после этого полностью отказались от этого. И в итоге эта позиция распространилась даже дальше неучастия в предвыборных кампаниях. Такую неполитизированность, конечно, нашим коньком назвать нельзя, но в качестве формата была выбрана, еще раз повторюсь, сознательная отстраненность. Просто стиль газеты сегодня — не нагружать читателя...
Шипилов | Стиль, насколько я понимаю, не только приобретенный, но и с каждым днем все сильнее укореняющийся.
Киселев | Пожалуй, да. Расскажу тебе маленькую историю. Когда пять лет назад в городе открывали фонтан, я делал об этом большой материал. Были красивые фотографии, был праздничный текст... Но в последнем абзаце я вскользь упомянул, что уже утром фонтан закрыли, потому что наши люди повели себя, как свиньи — из чаши потом выловили не только уйму окурков, но и носок, который забил водоотвод. Так вот, на следующий день был очень эмоциональный звонок из администрации города, суть которого сводилась к следующему — нужно писать только о хорошем. И в «Резонансе» на той же неделе был материал о плохом состоянии городских дорог — и был точно такой же звонок...
Шипилов | То, что власть не выносит критики в свой адрес — для меня это не новость.
Киселев | Ну это не от большого ума наших градоначальников... Проблема в том, что это проявляется не только в мелочах. Я сейчас немного отвлекусь... Когда к власти пришел Ельцин, и можно по-разному к этому относиться, но я его уважаю уже за следующее — он принес с собой свободу слова. Настоящую. Не извращенную. Обрати внимание, сколько бы на него не лили грязи, как бы о нем не отзывались, он ни разу не подал в суд. Но потом стали закручивать эти гайки — как работают вертикаль власти и административный ресурс, ты знаешь. Сначала свое видение предложила Москва, потом — область, а затем и наши местные руководители... Была негласная команда писать только о хорошем, негатив — в сторону. И естественно начинаются противоречия, уже сугубо профессиональные. Если журналист пытается быть элементарно порядочным, он будет стараться подать материал объективно: белое показывать белым, черное — черным. И мы стараемся, насколько это возможно, эту объективность передавать. Конечно, заранее приходится думать и о том, чтобы никого не обидеть.
Шипилов | Очень жизнерадостно все это прозвучит для тех мальчиков и девочек, которые сейчас учатся в школе и уже решили, что пойдут именно в нашу профессию.
Киселев | Пусть пробуют себя. То, что даст им образование — это одно. Анатолий Клишин пытается в КемГУ дать своим студентам основы классической русской журналистики. И ребята выходят оттуда действительно с базой, с понятиями о профессии. А с чем они столкнутся на практике, и как смогут применить свои знания — на этот вопрос у меня нет ответа.
Шипилов | Кстати, ваша дочь ведь тоже пошла по стопам отца — и окончила в этом году именно КемГУ. Стало быть, есть повод говорить о появлении новой журналистской династии.
Киселев | Валентина все-таки решила остаться в Кемерове, и я поддерживаю ее в этом решении... Пять лет назад она понимала, куда идет, осознавала, что работать будет очень сложно, если есть не только знания, но и принципы. Но все равно посчитала нужным пойти именно в журналисты. И изначальная тема ее дипломной работы была «Образ губернатора в оппозиционной прессе», то есть ты можешь оценить ее подход. Но после того, как «Край» — единственную свободную газету в Кузбассе — прикрыли, пришлось менять тему на «Образ губернатора в печатных СМИ региона»...
Шипилов | Тяжело ей тогда будет работать.
Киселев | Она только в начале пути, ей со многим еще придется столкнуться...
Когда я в 1979 году окончил журфак КемГУ, думал, что знаю все. А теперь понимаю, что многого не знаю. Профессия меняется — это естественно. Я не сразу смог принять некоторые вещи, тот же так активно продвигаемый сегодня субъективный авторский подход. Ты не поверишь, но нас по полгода учили, как подавать простейшую информацию. Количество жанров же сегодня увеличилось — появились и непаркетные новости, и непаркетные интервью, интернет внес свои коррективы базовыми подходами к подаче информации. Я вспоминаю свой первый опус, и почему-то до сих пор приятно, он был в жанре зарисовки. Я, тогда еще неопытный пацаненок, нашел героя для публикации, у которого в трудовой книжке было написано — «пилоточ-ножеточ». Оказывается, он затачивал пилы и ножи, вот и сделал маленький очерк...
Просто раньше газеты были живее, потому что они обращались к людям. А сейчас — к безликому читателю. Раньше в газетах был отдел писем — в неделю иногда приходило до 30 писем, а сейчас лишь одно-два, — и старые читатели об этом помнят, и до сих пор идут в газету с просьбами и жалобами. Был контакт, был резонанс, социальная роль журналиста была более значимой. Мы вправду не боялись тогда затрагивать болезненные темы, потому что власть образца 80-х годов хотя бы уважала представителей нашей профессии.
Шипилов | Теперь уже вы ностальгируете, Сергей Васильевич.
Киселев | (После долгой паузы). Знаешь, почему я стал почти перестал писать? Я, конечно, пишу, но далеко не всегда о чем бы хотелось... Появился естественный ограничитель, уберегающий от критических или даже злобных материалов — передо мной сразу возникает образ лежащей на столе судебной повестки. Сейчас все упростилось, сейчас можно потащить автора в суд практически по любому его материалу. Если раньше были ограничители в лице того же Горкома партии, но ограничители справедливые, потому что люди детально разбирались в публикациях перед тем, как устроить высокую порку, то теперь все иначе. Сейчас же обиженная сторона, не разбираясь, тащит журналиста в суд. А судиться можно сколько угодно, даже если в итоге будет признано, что газета все-таки была права, но ты понимаешь, какие ресурсы энергии, времени, нервов будут на это будет затрачены. Начинаешь невольно задумываться, стоит ли вообще за это браться. И этот ограничитель здорово действует, особенно на старое поколение.
Шипилов | А не в этом ли суть профессии — делать материалы, вызывающие отклик? Просто проблема, как мне кажется, в другом — в отсутствии личностей в сообществе. Если бы в Юрге был хотя бы один журналист, который своими материалами вызывал бы уважение не только среди читателей, но и представителей власти, то весь рынок был бы сегодня немного другим.
Киселев | Я уже говорил о том, что профессия обезличилась...
А то, что пыталась делать Валя Агуреева... Это не совсем свобода слова, не совсем независимая журналистика. Скорее, конфликт интересов, только и всего.
Для того, чтобы власть стала прислушиваться к мнению автора, чтобы стала заинтересована в его активной позиции, для этого нужны и компетентность, и понимание сути своей работы, и в конце концов необходима смелость. Причем, это касается сразу обоих фронтов — и чиновников, и журналистов. Но большинству так — не удобно. И власти это ни к чему, и моим коллегам... Журналистика ведь тоже может быть разной — тихой или громкой, ярой или подмятой под себя, агрессивной или почти незаметной. И здесь все идут по пути наименьшего сопротивления, без стресса для себя самих.
Шипилов | Но в Юрге при этом чуть ли не одна из самых многочисленных в Кемеровской области городских ячеек Союза журналистов.
Киселев | Это очень больной вопрос. Главной проблемой Союза изначально было то, что это творческое, а не профессиональное объединение. В свое время принадлежность к Союзу журналистов давала, кроме корочек, определенное моральное удовлетворение. Было творческое общение, те же самые кустовые летучки, когда собирались коллеги из Юрги, Яшкина, Тайги. Не так, как модно сегодня — собирать одних главных редакторов; раньше съезжались все — начиная от машинистки и корректора, и заканчивая всей пишущей братией. Бывало и на природу ездили, и выпивали, и проблемы решали... Они были в чем-то смешными и наивными, но давали многое — мы делились опытом, рассказывали байки, расплетали рабочие коллизии. А теперь Союз журналистов просто-напросто, я так думаю, выдохся, потому что организационной работы нет никакой. Могу честно признаться, что членские взносы мы не собирали здесь уже, наверное, года два. То есть членство в одностороннем порядке приостановлено. И не собирались все вместе уже также пару лет. И я не могу понять, сожалею об этом или нет. Можно, конечно, хоть завтра позвонить Юре Атучину, и предложить собраться. Но зачем? Нового для себя я вряд ли что-то услышу, обмениваться опытом — тоже не знаю, как, с кем и зачем...
Шипилов | Вчера я сидел в нашем корпоративном форуме, и ребята затронули одну очень щекотливую тему — каким главным качеством на сегодняшний день должен обладать журналист? Вариантов было множество — объективность, неангажированность, беспристрастность и прочая чушь. В конце концов с меня попросили какой-нибудь ответ. На мой взгляд, журналист сегодня должен быть искренним.
Киселев | Я бы еще добавил — нужна порядочность. Элементарная человеческая порядочность, построенная на уважении к профессии и к себе самому. А остальное действительно приложится.
Оригинал записи в LiveJournal
Комментариев нет:
Отправить комментарий